Не помню, каким числом и какого месяца я окончил прежний свой дневник. Видимо, это период начала суда. Полагал, что сам суд достаточно информационное событие. Да и времени (и желания писать) кроме того, что могло и должно быть использовано в суде, - не было. Суд, когда внутри понимание невиновности и, более того, ощущение того, что ты, как Прометей, хотел помочь людям, а теперь какая-то мразь клюет твою печень, такой суд - испытание тяжелое. Смотрю на других ребят, обитателей СИЗО (иногда при конвоировании встречаемся), слушаю их - и не чувствую в них тех ощущений, которыми переполнен сам. Хотя историй здесь разных хватает.

Хронологии сейчас придерживаться не буду, что всплывет в памяти - то и наше с вами. Вот, например, Кана (Канат). Он - бывший рэпер. Говорит, первый казахский. Виделись-общались во время конвоя: автозак плюс пара минут в продоле, в «шлюзе» (куда приходит автозак, такой гараж-ангар с воротами с двух сторон).

По молодости «поймал» срок, теперь здесь второй раз вместе с братом, уже больше года - суд, апелляция. Осужден вместе с братом по 179 статье  - разбой. Говорит, его с братом там и не было, что  терпила» (пострадавшая) опознала его по глазам. Налетчики в масках были. Алиби есть - пятеро подтверждают, что он был в тубдиспансере (он болен, это видно), и что брата вообще рядом не было. Брату дали 7 лет, ему - 10, брату - общего, ему  - строгого.

Я видел его после окончания апелляционного процесса, ехал с ним в автозаке из суда в тюрьму, и потом в продоле, пока конвой пришел, общался. Не могу описать его состояния. По дороге он «гасил» конвой откровенными матами, не стесняясь в выражениях. Ему нужна была отдушина, выкричаться надо было. Конвой молчал.

Есть еще одна сторона у всего этого - тот самый конвой, который из тюрьмы в суд и обратно, они же и в суде сидят рядом с нашей клеткой. Все видят, все слышат, все понимают. Через них проходят человеческие судьбы, трагедии, полицейско-прокурорский, судейский беспредел - они и ему тоже свидетели. Если кто, чуть человечней, чем требуется - долго не выдержит, уйдет. Да, есть убийцы, насильники, воры. Они как раз - в порядке, это их среда, их выбор, они здесь, в суде, в тюрьме, - дома. А те, кто - не они? Те, у кого денег не было откупиться, связей не было «развести», - их боль, их ненависть ко всему этому, их... куда, как, на кого плеснет?

Конвой, который вез нас с Каной, был особым конвоем. Это были ребята (с капитаном во главе), которые не прошли аттестацию, говорили, что стоимость положительных решений доходила до 5 тысяч долларов. Они вечером нас везли, уже не будучи полицейскими: без оружия, удостоверений, это все они в 15 часов сдали - так вот бывает. И еще - они были рады! Да - проблемы, да - нужно искать работу, но на лицах было: у-у-уф! А мы им сказали: «Ак жол, парни», им повезло, что они не будут теми мухами в погонах, которые будут безымянно раздавлены между двумя серыми верблюдами, бегущими к трону...

А Кана орал матерный рэп, чтобы не плакать, налетал в продоле на тюремного молодого конвоира, который по привычке «тыкнул» ему: «Вы будьте любезны, не смейте меня на «ты». Уж соблаговолите, будьте так добры, быть вежливым с арестантами». Парень-конвоир, неплохой парень, все сразу понял, шагнул назад, и конфликт погас. Но было это так выпукло, объемно, осязаемо - это не картинка даже была, которой не забыть, это как ощущение боли от безысходности, и понимание того, что если кто-то из тех, кто сейчас это читает, переосмыслит свои помыслы, более ответственно отнесется к своей жизни - буду рад.

Такое образование надо получать заочно, пусть дольше, пусть хуже - но лучше... Все, что я сейчас описал, никакого отношения к справедливому правосудию никак не имеет, как не относится что-либо реальное к тому, чего нет в природе. Даже когда судят виновного и он получает свое - это происходит не потому, что правосудие, а потому, что у виновного не было возможности (или желания) избежать. «Хороший» полицейский, «хороший» прокурор, «хороший» судья - такая же утопия, как вкусное говно. Ощутили?

Это верное ощущение от нашей системы правосудия. Система кривая, как поросячий хрен, как жопа с закоулками, и ничего прямого в нее не войдет, а если и втолкнется случайно, то будет ею уничтожено или выброшено в целях сохранения самой системы. Рядом должны быть только те, кто как все, кто берет, дает, крутится, совершает преступления - и молчит. Иной - угроза, потому что на него ничего нет, его невозможно контролировать, его невозможно поставить на место.

Просто во всем этом иногда встречаются те, кто как все, но при этом сохранил автоматически что-то человеческое, где-то там, очень глубоко, для себя - и иногда такое проглядывает. Или только что пришедшие пацаны, сержанты-контролеры. Их родственники сюда затолкали с трудом, заплатив за это, и они еще не все понимают. Когда поймут - единицы уйдут, остальные станут как все. И нет никого и ничего, что бы способствовало переубедить меня в обратном, потому что это - истина. Такая же, как солнце светит и греет, а боль - это когда крик, а потом - слово. Даже когда крика не слышно. Этот крик существует, как существует обратная сторона луны, которую мы не видим.